Сергей Кожевников расстался со своей долей в проекте по развитию телеканала «Твой дом»

Гендиректор «Русской медиагруппы» Сергей Кожевников — об акционерном конфликте

В конце июня основной владелец «Русской медиагруппы» (РМГ), управляющей телеканалом Ru.TV и пятью радиостанциями, включая «Русское радио», «ИФД-Капиталъ» Леонида Федуна и Вагита Алекперова объявил о продаже холдинга ФГУП «Госконцерт», на основе которого предлагается создать патриотический медиахолдинг. Против сделки выступил ряд крупнейших российский музыкальных продюсеров и исполнителей, не согласившихся с упреками в недостаточном патриотизме. Гендиректор и миноритарный акционер РМГ Сергей Кожевников, которого уже на следующей неделе могут уволить с должности, рассказал “Ъ” о своем отношении к сделке.

— 10 августа совет директоров РМГ планирует принять решение о прекращении ваших полномочий как гендиректора. Почему вас увольняют?

— Когда в июне мне было предложено продать свои акции РМГ, я сказал, что цена низкая, я не готов по ней продавать и не вижу для этого оснований. Мне интересно продолжать работу дальше. Мне ответили, что, если я не пойду навстречу, меня снимут с поста гендиректора и «дальше ты сам будешь разбираться с Киселевым (экс-глава ГУП “Кремль”, продюсер Владимир Киселев.— “Ъ”)». Мне сообщили, что мне светит расправа, тюрьма, я получил массу угроз в адрес меня и моей семьи. К этим угрозам я отношусь достаточно серьезно.

— Владимир Киселев настаивает, что не имеет отношения к покупке РМГ и переговорам, а предлагает лишь создать патриотический продюсерский центр с участием РМГ и «Госконцерта». Поэтому давайте уточним, когда и как вы получили предложение о выкупе ваших акций?

— Плаксина (Ольга Плаксина, председатель совета директоров РМГ, предправления «ИФД-Капитала».— “Ъ”) устно озвучила мне предложение, через минуту в кабинете появился Киселев, он и сообщил, что покупателем в этой сделке выбран «Госконцерт», который возглавляет Сергей Бунин, давний партнер Киселева по всем его мероприятиям.

— То есть именно Владимир Киселев фронтирует эту сделку?

— Да, безусловно. Можно узнать у артистов, потому что он и им звонит.

— Какова процедура увольнения гендиректора РМГ, что сказано об этом в уставе компании?

— Увольнение простое, как любого гендиректора. Нужно собрать совет директоров и большинством голосов одобрить. Но я не понимаю, зачем это делать так экстренно? Зачем пытаться выдергивать меня из планового отпуска? Это какая-то личностная история. Ну, если вы хотите снять гендиректора, я вышел бы из отпуска, спокойно передал дела. Надеюсь, соберем совет директоров и все так и будет исполнено. У меня отпуск до октября, потому что много неотгулянных дней.

— Какова структура акционеров РМГ? Говорят, что доля Леонида Федуна сейчас значительно больше доли Вагита Алекперова?

— Мне трудно судить, у партнеров сложная система владения, я же представлен просто как физическое лицо. Когда Роскомнадзор нас запросил, кто является конечными бенефициарами по прошлому году, реестродержатель ответил, что это три физических лица: Алекперов, Федун и Кожевников. В каких пропорциях Федун и Алекперов, я не знаю. Сейчас реестродержатель «Гарант» вовсе не раскрывает бенефициаров.

— Как вы считаете, почему господин Федун решил продать свою долю? Продает ли он ее вообще?

— Для меня это загадка. Я хочу нормальных, прозрачных отношений. Если есть необходимость продать — пусть меня, как гендиректора и совладельца, введут в курс дела, сделают участником переговоров. Если это чисто экономическая история — а пресс-секретарь президента Дмитрий Песков подтвердил, что здесь нет никакого специального решения сверху и это коммерческая сделка,— я, как младший акционер, имею преимущественное право выкупа. Но мне не прислали никакой официальной оферты. Сначала ссылались на то, что есть распоряжение сверху. Но эта информация не подтвердилась. Могут быть разные причины, о которых я не знаю, но если хотите продавать — сделайте оценку, предложите. Я уверен, что нашел бы единомышленников для выкупа. Если «ИФД-Капиталъ» готов выкупить мою долю — пусть назовут справедливую цену. Я готов к переговорам, но со мной никто официальных переговоров не ведет, происходят только какие-то закулисные разговоры. Я предложил сделать публичный тендер. Может, цена будет настолько мизерная, что я сам смогу купить всю РМГ.

— Вы в ссоре с Леонидом Федуном?

— У меня всегда были прекрасные отношения с акционерами, и Вагитом Юсуфовичем, и Леонидом Арнольдовичем, с которым мы даже семьями общались и отдыхали до недавнего времени. Примерно год назад между мной и Федуном пробежала кошка. Не знаю, кто и каким образом смог влезть в его сознание и оговорить меня. Было неожиданно получить такую реакцию от Леонида Арнольдовича, со мной даже не разговаривают. Мне обидно — мы 15 лет были партнерами, у РМГ блестящие экономические показатели, мы каждый год платим дивиденды, но достаточно было «доброжелателям» напеть что-то в уши, и отношения изменились.

— Во сколько покупатель оценил ваши акции?

— Исходя из оценки меньше $60 млн за весь холдинг. По крайней мере, в частных разговорах так мне было предложено. Я считаю, это несправедливая цифра, тем более что мы знаем из прессы, что радио «Шансон» было продано за эти деньги. Оно сопоставимо с «Русским радио», безусловно, но у нас есть еще четыре станции и телеканал. Это не может стоить столько же.

— Вы сделали оферту «ИФД-Капиталу»?

— Да, 3 августа я сделал старшему акционеру официальную оферту, исходя из той оценки, которую предложили мне,— $60 млн за всю РМГ. Можно было бы разделить активы в пропорции 22 к 78, и мы бы мирно разошлись, или предложить мне объективную рыночную цену. Но я не получил ответа ни на свою оферту, ни на иные свои предложения. Я не знаю, как достучаться до партнеров. Я готов к переговорам, но мы не в диалоге.

— Сколько сейчас, по-вашему, на самом деле стоит РМГ?

— Сейчас не самый хороший год для продажи активов. Для разумных инвесторов не время выхода. Медиа подешевели, надо покупать и строить. Через несколько лет ситуация будет лучше, и актив буден оценен гораздо дороже. У РМГ по прошлому году высокие показатели: EBITDA по МСФО около 690 млн руб., выручка 2,5 млрд руб.— все с учетом Ru.TV. Мы показали ощутимую прибыль, выплатили акционерам дивиденды. Было бы глупо резать курицу, которая несет золотые яйца.

— За сколько вы готовы продать свои 22%?

— Давайте вспомним последние сделки внутри РМГ — Сергей Архипов получил за 19% $47,5 млн, Виталий Богданов продал 39%, исходя из оценки всей группы в $300 млн. После этого до кризиса 2008 года у нас было предложение купить весь холдинг за $400 млн. А сейчас есть предложения из расчета $120–150 млн. Но почему вместо этого эта невнятная, мутная история? Я хочу, чтобы она стала понятной и прозрачной всем. И артисты возмущаются, потому что 20 лет назад я этот холдинг создавал. Конечно, вместе с Сергеем Архиповым. Но он восемь лет назад вышел, прекрасно откэшился и живет в Финляндии.

— Вы не жалеете, что не вышли из бизнеса вслед за Виталием Богдановым и Сергеем Архиповым за те деньги, которые получили они?

— Нет, не жалею, мне интересно развивать компанию дальше. Конечно, мне обидно, что сейчас мне предлагают сумму в разы ниже рыночной стоимости. Но я уверен, что справедливость восторжествует. Это должно быть предложение, а не принуждение. Я хочу получить рыночную цену за свои акции. Я что-нибудь куплю в России и буду работать, строить и создавать как единственный владелец.

— На покупку РМГ были другие претенденты?

— Я не вправе раскрывать этого, но уверяю вас, если открыто объявить о продаже РМГ, желающих наберется немало.

— Ходили слухи, что купить РМГ был готов Михаил Гуцериев, который якобы интересовался этим даже после покупки «Шансона». Что вам об этом известно?

— Михаил Гуцериев строит радийный холдинг, он вовлеченный в музыкальную индустрию человек. Думаю, ему было бы интересно приобрести РМГ. По каким причинам не ведутся переговоры с Гуцериевым, у которого есть деньги, интерес, возможности, мне не понятно.

— Правда ли, что Михаилу Гуцериеву «наверху» не одобрили сделку после того, как интерес к покупке обозначил Владимир Киселев?

— Не думаю, что Киселев настолько влиятельный человек.

— Говорят, что после акционирования ФГУП «Госконцерт» его владельцами могут стать все те же акционеры «ИФД-Капитала».

— Вполне возможно. Тем более что правительством принято решение о закрытии ФГУПов как неэффективных, тративших бюджет организаций. Непонятная ситуация, когда ФГУП с выручкой в 70 тыс. руб. пытается приобрести компанию с оборотом в 2,5 млрд руб.

— Какова роль Минкульта в продаже РМГ?

— Насколько мне известно, Минкульт сделку не поддерживает. Это не самое богатое министерство, у них достаточно своих хлопот. Патриотический холдинг — это ширма и дымовая завеса над частными интересами того, кто хочет влезть на успешное и готовое. Зачем Минкульту частные радиостанции? Если бы ему надо было — он бы получил частоту и запустил свое радио.

— Сергей Архипов говорит, что структура РМГ в запущенном состоянии, все надо приводить в порядок.

— Сергей эмоциональный человек, думаю, он говорит так со слов Киселева. Сам Архипов уже восемь лет как продал свои акции и не в курсе того, что происходит внутри компании. Холдинг в прекрасном финансовом состоянии, прозрачная для акционеров отчетность, сплоченная команда, о какой запущенности может идти речь?

— Если кандидатура Сергея Архипова будет выставлена на пост гендиректора, вы ее поддержите?

— Он, безусловно, профессионал в радио, один из лучших. Но Сергей уже давно в отрыве от России, последние два года живет в Финляндии. Если он будет гендиректором, он может сделать все хорошо, другое дело, насколько ему хватит терпения и настроения, потому что работать гендиректором — это не только тусовки и праздники, когда ты сидишь в бабочке в первом ряду. Это много малозаметной ежедневной работы. А когда ты стал миллионером, возвращаться к ежедневной пахоте менеджера… Не знаю, насколько ему это интересно.

— Какие станции РМГ, кроме «Русского радио», приносят прибыль?

— Они все приносят прибыль. Они рассчитаны на разную целевую аудиторию, и нет ни одной убыточной. Оборот «Русского радио» самый большой. Самая маржинальная — «Монте-Карло».

— «Русское радио» не дотирует другие проекты внутри группы?

— Когда мы запускали Ru.TV, я понимал, что он будет планово убыточным несколько лет, и за счет других станций его дотировали. Сейчас это один из самых популярных музыкальных каналов, при этом транслирующий только русскую музыку. Это патриотизм? Да. Я считаю, что хорошо сделанный русский продукт будет интересен в мире. Мы тратим деньги на распространение через спутник на Европу, хотя правительство нас об этом не просит. У нас нет ни дотаций, ни госбюджета. По прошлому году выручка Ru.TV составила около 380 млн руб. Чистая прибыль — около 100 млн руб.

— Какую выручку у РМГ вы ожидаете в этом году?

— Этот год тяжелее прошлого, и тут мы не одиноки — кризис на всем рекламном рынке. В прошлом году мы выросли на 20%, что выше рынка; если в этом году упадем на 10%, я буду считать, что мы блестяще справились. В первом квартале очень сильное падение, во втором — мы выровняли ситуацию и сейчас идем в рамках бюджета. Думаю, коридор будет минус 12–13%.

— Какие доходы помимо рекламы?

— Это дивиденды от «дочек» и франшиза от вещателей. Из 2,5 млрд руб. на рекламе мы получили около 1,7 млрд. Остальное — иные поступления.

— Сколько у вас региональных партнеров в России?

— Больше ста. Многие из них напуганы перспективой работы с Киселевым, в случае его прихода они готовы переключиться на другие станции.

— Какие это компании, в чем выражаются их намерения?

— Не могу их назвать, они говорят это в частных беседах, но это целый ряд городов, которые вещают «Русское радио» по франшизе. Они боятся, что если будут крутиться песни, которые лоббирует господин Киселев, рейтинги упадут. Больше всего обеспокоена наша дочерняя компания в Санкт-Петербурге, им Владимир Киселев хорошо известен.

— Говорят, за последний год у вас прошла серия проверок налоговой. Вы можете это подтвердить? Чем они вызваны?

— Да, последний год кто нас только не проверял — и налоговая, и пожарные, и санэпидемстанция, и внутренний аудит от старшего акционера — все одновременно. Кляузы на нас шли в разные органы. Был даже запрос от Кремлевского дворца о том, каким образом артисты попадают на премию «Золотой граммофон». Это на 19-й год существования премии. Это одна из самых престижных музыкальных премий в России, спросите любого артиста. Начались нелепые придирки, почему у нас среди победителей те или иные артисты. Их выбирает наш худсовет. Да, это субъективное мнение, но оно основано на тестировании тысяч людей. Я сам не всегда согласен с выбором аудитории, но нечего на зеркало пенять, коли рожа крива. Мы можем помочь с постановкой номера, но талантливо это или не талантливо — зависит от артиста, не от нас.
— Чем закончились проверки?

— Ничем. По их результатам претензий к нам не было. Были еще кляузы от доброжелателей в Госдуму, Следственный комитет, Генпрокуратуру и опять же налоговую о том, что мы не ставим песни по SMS-заявкам и таким образом мошенничаем. Да, не ставим, потому что мы ставим их по плей-листу, это специальное программирование. Только далекие от радио люди могут считать, что станция программируется по заявкам слушателей. Вот это как раз чисто коррупционная история: сразу появились бы «фан-клубы», которые долбили бы нас тем, что им нравится. Только жесткий, протестированный на фокус-группах плей-лист позволяет уйти от кликушества. Иногда люди звонят на «Русское радио» и просят Hotel California группы Eagles, то есть они даже не понимают наш формат. Мы передаем поздравления и приветы в эфире от Вали к Зине, связывая разные города и страны, это очень живая и трогательная история, но песни по заказу не ставим.

— «Русское радио» также упрекают в том, что вы отдаете преференции определенным именам. Вы всегда поставите, скажем, Филиппа Киркорова. Но разве плохо дать дорогу молодым исполнителям, освежить эфир новыми именами, о чем говорит Владимир Киселев?

— Молодым — это детям Киселева? У нас есть молодые — Егор Крид, группа MBAND, Наргиз, IOWA и другие. Если молодой артист исполняет жесткий рэп или джаз, он не звучит на «Русское радио». Или оперное пение вряд ли будет у нас звучать. Анна Нетребко — великая певица, но у нас звучала только одна ее песня — которую она записала с Филиппом Киркоровым.

— Так вот почему она письмо президенту подписала?

— Ее, кстати, не удивляет, что она не каждый год получает «Золотой граммофон», никто не говорит, что она плохая певица. У нее классический репертуар, который просто не подходит для «Русского радио». А песня должна подходить под аудиторию, которую мы тестируем. Мы тратим на это много денег, работая с TNS, и зачастую знаем о популярности артиста больше, чем знает он сам или пресса.

— Какие сейчас самые популярные песни на «Русском радио»?

— Этим летом в топе последняя песня «Любэ», Григорий Лепс, Наргиз и молодой коллектив MBAND. Еще Егор Крид — не знаю, что будет дальше, но сейчас это звезда. Нюша из девочки, которую никто не знал, стала звездой. Когда есть упорство и талант, человек достигает результата.

— А как на «Русском радио» появились ВладиМир и Елена Север?

— ВладиМир и ЮрКисс — сыновья Владимира Киселева, Елена Север — его жена, есть еще группы «Русские», «Санкт-Петербург», «Бойкот» и «Земляне». Это весь его творческий набор. У проектов Киселева плохие тесты. Они появились у нас в эфире в прошлом году, в октябре, когда мне дали распоряжение, чтобы я их поставил, несмотря на то что по итогам тестирования у них были крайне низкие рейтинги. Но это было важно для акционера.

— Как раз в то время Владимир Киселев и Ольга Плаксина отправили президенту письмо о создании патриотического холдинга.

— О существовании этого письма, которое было отправлено в октябре 2014 года, я узнал только в июле 2015-го. Оно было составлено и отправлено втихую, в обход меня, а ведь я исполнительный орган РМГ. Меня не оповестили ни как гендиректора, ни как члена совета директоров, ни как акционера. Такие вещи недопустимы. Более того, куда уж больше патриотизма, чем на «Русском радио» и Ru.TV? Хорошо тестируется у нас, кстати, дуэт Владимира Маркина из Следственного комитета со Стасом Пьехой.

— А как вы вообще познакомились с Владимиром Киселевым?

— Несколько лет назад, через господина Богданова. Он и Архипов сотрудничали с ним по фестивалю «Белые ночи Санкт-Петербурга» и знают его давно.

— Виталий Богданов, кстати, не видит ничего страшного в сделке по продаже РМГ и появлении Владимира Киселева, как он сам сказал. Ведь плей-лист все равно продиктован рынком, и все 14 песен в час не могут быть проектами одного человека.

— Хорошо говорить Богданову, у которого в эфире, видимо, не звучат проекты Киселева.

— Когда вы впервые узнали об интересе Владимира Киселева к «Русскому радио» и РМГ?

— Киселев давно ходил вокруг «Русского радио», пытался правдами и неправдами, бросаясь громкими именами, пристроить песни своих групп, жены и детей. Некоторые из них были ничего, но большинство довольно слабые. Все наши предложения переделать песню, переаранжировать не вели ни к чему, работать над материалом он не хотел, в отличие от других артистов. Да, мы строго подходим к песням, иногда заставляем переделывать песни, какие-то песни не берем. Вот Лепс по полгода пишет и переделывает песню и не стесняется этого, это нормальная работа продюсера и исполнителя. Артистов мы в лоб не целуем, но и не отталкиваем, просто нельзя делать песни в стиле 30-летней давности, которые морально устарели. Время ушло далеко вперед, за последние 20 лет Киселев не сделал ни одного хита и не создал ни одну звезду как продюсер. Это говорит скорее о творческой неудаче. К самой популярной песне — «Трава у дома» «Землян» — Владимир Киселев не имеет отношения. Я не вижу результатов его деятельности: он не сделал свою радиостанцию, свой телеканал.

— Вы не ставили в эфир песни от Владимира Киселева, что было дальше?

— Он ссылался на руководство страны, мы ему отвечали: мы бы, может, и поставили, но тогда должны получить распоряжение не от тебя. Существуют люди, которые озвучивают политическую волю, и мы их слушаем. Второе — есть акционеры. Даже если это во вред для эфира, мы исполним их волю, потому что мы частная структура. Так длилось несколько лет. Киселев приезжал ко мне домой, предлагал даже мою жену пристроить в фонд «Федерация» в качестве сопатронессы, чтобы я был к этому сопричастен. Но мы с женой отказались, потому что не участвуем в сомнительных для нас проектах — у нас четверо детей, жене есть чем заняться.

— Вы были на свадьбе у Дмитрия Пескова, среди гостей которого был и Владимир Киселев. Удалось пообщаться?

— Нет, он избегал общения.

— Вы говорите, что Владимир Киселев бросается именами, но письмо представителей эстрады написано именно президенту. Зачем понадобилось апеллировать к руководству страны по сделке между двумя хозяйствующими субъектами?

— Письмо инициировали сами артисты, они санкционировали свои подписи или имена под ним. Думаю, сам Киселев своим нахрапом всех напугал, потому что все знают его репутацию. Артисты люди эмоциональные, им не хочется попасть в скандал на ровном месте. Есть 20 лет отношений с «Русским радио», но появление этого неоднозначного человека пугает весь рынок. Он сам ссылается на президента в своих комментариях и частных беседах. Это защитная реакция артистов, они обратились к тому, на кого ссылаются.

— Владимир Путин прислал РМГ поздравительную телеграмму с 20-летием, вы расценили это как свою поддержку?

— Безусловно, это колоссальная поддержка со стороны президента. Мы ему очень благодарны. Также мы чувствуем поддержку со стороны музыкального сообщества, коллег по цеху, рекламодателей.

— Неужели Николая Баскова или Филиппа Киркорова беспокоит репутация Владимира Киселева? Может, артисты все же боятся не скандала, а потери ротаций? Им же придется заново договариваться?

— Я не думаю, что большие артисты боятся потерять ротацию. Вряд ли этим можно напугать больших артистов — Филиппа Киркорова, Николая Баскова, группу «Любэ» или Григория Лепса. Будут ли они на «Русском радио» или нет, на их гастрольном графике это никак не скажется.

— А как им продвигать новые песни, если не на радио?

— На приемнике много кнопок — только в Москве 52 станции, в регионах их тысячи и еще интернет.

— Как вообще артист попадает к вам на радио?

— Любой исполнитель присылает песню, музыкальный редактор отслушивает, если песня без технического брака, внятная, без экстрима, она идет на худсовет. Мы ее слушаем, и, если нам очень понравилось, она идет в эфир. Через четыре недели тестируем на фокус-группах и дальше регулярно отслеживаем. Выбор очень тщательный. Больше трех новых песен в неделю поставить нельзя. Бывает, мы просим переделать даже больших исполнителей. А почему мы отдаем предпочтение звездам? Публика идет на звезд. Так же как в кино. К неизвестному актеру, который может быть очень талантливым, публика должна привыкнуть. Наши доходы зависят от рекламы, и наша задача — увеличивать продолжительность прослушивания радиостанции.

— Как вы можете прокомментировать обвинения в засилье на «Русском радио» платных ротаций?

— Я такое слышал. Мол, мою новую песню не взяли, потому что с меня хотят деньги. Покажите мне тех людей, которые заплатили деньги! Приходит песня на худсовет, она слабая, и мы ее не берем. Нам говорят: «А, вы не берете, потому что мы денег не даем!» Да мы никак ее не берем! Если бы были козни и коррупция, почему тогда «Русское радио» такое популярное и артисты туда так стремятся? Мы проводим исследования всего музыкального материала, тестируем даже то, что прошло через худсовет, потому что бывает, что и мы ошибаемся. А бывает, песня, может, и хорошая, но по этическим причинам нашему эфиру не подходит. Как, например, «Владимирский централ» — она прекрасно звучала на радио «Шансон», но женщины не хотят слушать подобную музыку. Так же как, например, жесткий рэп не идет. Мы работаем в мейнстриме, создаем позитивное настроение. Мы четко сориентированы на свою аудиторию, ее ядро — преимущественно женщины 25–45 лет. Нас и мужчины слушают, и очень серьезные мужчины. Но Россия — женская душа, если ты понравился женщинам, публика тебя оценит.

Интервью взяла Анна Афанасьева

Фото: Дмитрий Духанин / Коммерсантъ
Коммерсант

В свежем выпуске дайджеста — итоги главной премии российского шоу-бизнеса и появление новой, дни рождения радиостанций, первый совместный российский радиопроект с Apple Music, а также запуск новых служб BBC